Краткое содержание романа «Господа Головлевы» по главам (М. Е. Салтыков-Щедрин)

Роман «Господа Головлевы» — это критическое обозрение быта и нравов русского дворянства 19 столетия. Автор рассказывает историю семьи, которая вобрала в себе все черты, характерные для эпохи и страны. Читать книгу сложно, но краткий пересказ романа «Господа Головлевы» упростит эту задачу. Основные события формируют интересный сюжет, который Многомудрый Литрекон перескажет в сокращении.

Глава 1: Семейный суд

Арина Петровна Головлева, богатая и властная барыня, слушала рассказ бургомистра Антона Васильева — человека болтливого и слабодушного. Именно он рассказал ей о том, что Степан Владимирыч, ее сын, продал дом в Москве за долги. Это известие ужаснуло ее. Особенно ее шокировало, что дом, купленный ею за 12 тысяч, пошел с торгов за 8. Теперь трактирщику, который не доложил об этом вовремя, грозил рекрутский набор.

Автор дал характеристику своей героине. Арина Петровна — 60-летняя дворянка с тяжелым характером. Деловитая, энергичная, серьезная женщина, глава семьи. Живет уединенно и почти скупо — даже детей держала впроголодь. От детей требует беспрекословного послушания, как и от всех иных людей. Муж был игрушкой в ее руках, выпивал, а дети почти не допускались до семейных дел, так как имели много отцовских черт. Муж Арины, Владимир Михайлыч Головлев, был смолоду легкомысленным человеком и привычек не изменил. Жил праздно, но писал стихи. Жену ненавидел, но боялся. Она же была равнодушна к паяцу-мужу. Вся ее активность была направлена на обогащение. За 40 лет она увеличила состояние в 10 раз. С детьми у героини тоже не заладилось:

Детей было четверо: три сына и дочь. О старшем сыне и об дочери она даже говорить не любила; к младшему сыну была более или менее равнодушна и только среднего, Порфишу, не то чтоб любила, а словно побаивалась.

Старший сын, Степан Владимирыч был в доме шутом и любимцем отца. Такой же легкомысленный, слабохарактерный и озорной малый. Мать с детства не любил и шалил ей назло. Из-за скаредности матери он пережил унизительное и голодное студенчество. Он вынужден был принять роль шута для богачей и приживала. Поскольку Степан во всем ленился, в работе он не преуспел, и даже мамина протекция не помогла. Тогда барыня отделила сына от семьи и выдала ему дом — его долю. Но его он промотал. Долго побирался по зажиточным крестьянам матери, занимался спекуляциями и картами, но к сорока годам не имел уже ни кола, ни двора. И ему пришлось вернуться к матери.

Следом за Степаном родилась Анна Владимировна. Мать хотела, чтобы Анна была при ней бесплатным секретарем, а она взяла и сбежала с корнетом Улановым. Мать выделила ей капитал, но супруги быстро все промотали. Муж бросил Анну, а она вскоре умерла, оставив сиротами двух дочек — Анну и Любу. Их Арина Петровна приютила у себя, выделив им флигель. Для их обеспечения она копила все деньги, доставшиеся от имения, отданного их матери. Но отдельной доли в наследстве они уже получить не могли.

Порфирий (женат) и Павел (холост) Владимирычи служили в Петербурге. Порфирий с детства доносил на братьев и сестру, чтобы приласкаться к матери. А она относилась к нему с подозрением, ведь чувствовала подвох. А вот Павел был тихоней и вообще не выражал никаких чувств и желаний. Он боялся матери, но мог и огрызнуться. Однако был слишком апатичен, чтобы что-то предпринять.

Теперь же Арина Петровна решала судьбу Степана. По словам бургомистра, он хотел наведаться домой. Героиня боялась скандала, который мог учинить буян на людях, но не хотела его содержать за свой счет. Чтобы отгородить себя от дурной репутации, она решила созвать семейный совет и заручиться всеобщей поддержкой в решении судьбы Степана.

Истрепанный буйной жизнью и истощенный голодом, Степан уже ехал в Головлево вместе с трактирщиком. Он не сомневался в том, что мать выручит его, но боялся слишком скудного содержания. Он вспоминал о единственном своем военном походе, который ничем так и не закончился, и хотел использовать это в качестве козыря. Степан был обижен на мать, но все же уважал ее за ум и деловую хватку. В дороге он говорил только о гулянках, женщинах и своей беспутной жизни. И все же Степан боится, что мать его «заест». Жизнь дома он сравнивает с сырым подвалом, из которого нет выхода. Вспоминал он многочисленных родственников, которые попадали в разряд «постылых» и ели из одной миски с собаками в людской. Их корили каждым куском хлеба. Ему стало больно от того, что он ничего не может. Выхода нет.

Мать не допустила его в дом, но и не отказала в содержании. Он получил комнату во флигеле, стол, одежду и даже фунт табака в месяц. Степан был слабодушен, поэтому тут же примирился с судьбой. Однако он недоумевал, почему мать не делится с ним деньгами, и даже думал о применении черной магии против нее. А пока он обложил данью всех крестьян и воровал еду в людской, так как мать кормила его объедками. Сама же Арина Петровна сказала, что дальнейшую судьбу Степана решат братья.

Братья приехали, и к их приходу стол бы накрыт богаче обычного. Сама же Арина Петровна прибеднялась и жаловалась, но все прекрасно понимали цену этих жалоб. Потом героиня в сотый раз рассказала историю своих первых шагов, когда ей приходилось постоянно трудиться и судиться, дабы нажить капитал. Действительно, она многое сделала для семьи. И сыновья слушали с почтением. Но участь Степана решать отказались, ведь заранее знали, что мать сделает по-своему, а их мнение нужно для отвода глаз.

Арина Петровна и правда уже все решила: отправить сына в родовое имение отца в Вологде. Все равно по закону ему положено выделить часть. Порфирий был против, ему было жалко деревню, которую Степан промотает. В итоге Арина сдалась и решила потребовать у сына отказ от отцовского наследства в обмен на содержание. А сама она думала, что после ее смерти Порфирий точно выгонит на улицу Степана. Поделом, но на ум приходила назойливая мысль: для кого были все ее старания?!

Арина Петровна занялась вплотную заготовками. Правда, из-за скаредности она доводила до порчи многие заготовки, но и их не выкидывала, а отдавала на пропитание крестьянам. Степан только диву давался, как можно так сурово и бессмысленно экономить?

Летом и осенью Степану было еще хоть как-то весело, но к зиме он заскучал и предался унынию. В халате и дырявых башмаках он не мог никуда сходить, нигде развеяться. Поэтому все мысли героя были об алкоголе. Братья подарили ему денег на прощание, и мог себе позволить кутнуть. Постепенно он спился, и в ноябре исчез. Только тогда мать вспомнила о нем и бросилась на поиски. Его нашли бесчувственным на дороге. Арина Петровна велела прибрать его комнату и вообще проявила доброту — пригласила на чай. Но все ее добрые речи были напрасны. Степан от алкоголя совсем потерял дар речи и разучился мыслить. Вскоре он умер. Мать расщедрилась на пышные похороны.

Глава 2: По-родственному

В дубровицкое имение (рядом с Головлево, еще одно владение Арины Петровны, отданное сыну Павлу) приехал доктор. Он пытается вылечить Павла Владимировича, но уже поздно: от злоупотребления алкоголем Павел умирает. Но до последнего отказывается писать завещание и обеспечивать сирот — Любу и Анну. А Арина Петровна осознает, что такими темпами все достанется единственному законному наследнику — Порфирию. Уж он-то обеспечит — держи карман шире!

Прошло 10 лет с момента смерти Степана. Многое изменилось. Арина Петровна теперь сделалась приживалкой в доме у младшего сына. Теперь она не имела власти и даже права голоса в хозяйственных делах. Удар по ее благополучию был нанесен отменой крепостного права. Она была так шокирована происходящим, что вся ее деятельная натура была парализована. Она выпустила из рук бразды правления. И стала мечтать об отдыхе. Муж умер, пора и ей на покой, но пока на этом свете. Порфирий тут же засуетился и начал готовить почву для наследования всего и вся. В итоге Арина Петровна после долгих размышлений разделила имение между сыновьями, а себе оставила только капитал. Но своими ласками и ужимками Порфирий добился того, что мать не только не отошла от дел, но и продолжила тратить уже свой капитал на обеспечение сына. Она увеличивала его владения за счет сбережений, думая, что он всегда будет давать ей полную волю. И как только все деньги были потрачены, сын показал свое истинное лицо: потребовал отчетности и фактически заставил мать работать на него бесплатно. Она в негодовании отказалась и перебралась к Павлу вместе с Любой и Анной.

Но Павел велел матери не отдавать распоряжений. С мстительной радостью он оставил ее без дела. Ведь несмотря на ее ум и хватку, Порфирий провел ее вокруг пальца и оставил без угла. Поделом! А сам Павел покорно сносил воровство приказчика и ключницы. Он ничего не делал и только жаловался на жизнь. Постепенно он запил и проникся ненавистью к Порфирию, который притеснял его всю жизнь. А ключница Улита была подкуплена его братом и доносила ему обо всем, что происходит в доме.

Наконец, Павел лежал при смерти, но без завещания. Мать ничего не могла придумать и только плакала от бессилия и обиды. Ради семьи она уродовала свою жизнь, недоедала, а в итоге выяснилось, что семьи-то у нее и нет.

Перед смертью Павел так хотел оставить все себе и ни с кем не делиться, что не захотел писать завещание и отдавать матери свой капитал. Он всех ненавидел, в каждом видел для себя угрозу и верил, что еще поправится.

В дом умирающего брата приехал Порфирий с сыновьями — Владимиром и Петром. Он приехал погостить, вел себя любезно и развязно, но все понимали, что он хочет лишь захватить имение. От присутствия брата Павлу стало только хуже. Он упрекнул Порфирия в том, что тот мать по ветру пустил. Оказалось, что за мрачностью и угрюмостью Павел все-таки прятал человечность, которой Арина Петровна вовремя не заметила. Узнав об отсутствии распоряжений насчет денег и имущества, Порфирий оставил больного одного, как тот и хотел.

Тем временем Арина Петровна беседовала с Петей и Володей. Дети были глупы и никак не могли сдать экзамены. Отец бил их и держал в строгости. Иногда он даже подслушивал сыновей и вел себя совсем странно. Он прятал даже яблоки и устраивал целый допрос, если хоть одно пропадет. Дети признаются, что отец днями напролёт считает наследство, но их, скорее всего, лишит и копейки — уж больно скуп. Все деньги он скорее пожертвует на Вавилонскую башню, чем родным отдаст. Но Арина Петровна узнала, что сын боится ее проклятия, и решила, что в крайнем случае проклянет его.

Печалится Арина Петровна о судьбе сирот. Она хочет отдать их в монастырь, но сами девушки не хотят такой участи. Они слушают кокетливые речи кузенов и краснеют.

Павел умер. Порфирия никто не любил за его привычку кляузничать и за каждую мелочь придираться, поэтому о смерти Павла люди жалели. Арина Петровна тут же собралась с духом и приняла решение: собрать вещи и переехать в имение сирот со своим и их капиталом. Этого хватит для скромной, но независимой жизни. На прощание Арина Петровна прямо высказала Порфирию свое отношение к слежке, подозрительности и отчетности, которыми он ее окружил. Порфирий из любви к лицемерию все еще продолжал повторять: «Мы к вам, вы к нам… по-родственному».

Глава 3: Семейные итоги

Теперь Арина Петровна сама стала лишним ртом, ведь хозяйство ее теперь представляло собой жалкое зрелище. Несмотря на отчаянные усилия, героиня уже не могла поднять благосостояние имения. Возраст дал о себе знать: Арина Петровна старела, силам ее настал придел.

Люба и Анна учились в институте, нахватались более благородных представлений о жизни и не умели трудиться, в отличие от бабушки. Поэтому они захотели уехать из постылой Погорелки. Арина Петровна не удерживала их. Она понимала, что девушки не найдут в деревне никакого светлого будущего, да и капитала у них нет. После отъезда внучек Арина Петровна начала угасать от праздности и одиночества. Бойкая хозяйка превратилась в «развалину». Она часто плакала, ведь впереди не было ни цели, на оправдания всех ее усилий. За ней никто не ухаживал, ее никто не любил. А она до последнего продолжала экономить и дурно питаться, дабы скопить капиталец. Головлево приобрело в ее воображении облик рая на земле, где сосредоточились все ее жизненные ценности, в которых она вечно себе отказывала: обильная пища, людское общество, комфорт. Арина Петровна постепенно сдалась и простила Порфирия. Теперь она была рада и участи приживалки. Порфирий боялся материнского проклятия и позора, поэтому все-таки делился с матерью едой, но окружению жаловался на свой крест. Арина Петровна стала гостить в Головлево все чаще и сделалась приживалкой. Они с сыном сошлись в любви к пустой болтовне и жадности. Старуха даже не стала возражать, когда сын завел себе любовницу. А Порфирий в знак одобрения угостил сговорчивую мать икрой.

Автор вводит лирическое отступление о лицемерии во Франции и России. У французов лицемерие — целая культура, принадлежность хорошего тона, а у русских — недостаток образования и культуры. Русские лгут сами по себе, без выгоды и цели. Именно таким был Порфирий. В деревне он нашел полную свободу от нравственных ограничений: стал неряшлив, опустился, дал волю стяжательству. Зато весь его день был занят разнообразной отчетностью и бюрократией. Он учитывал даже урожайность крыжовника и продуктивность скотницы Феклы. В бессмысленных тяжбах он больше терял, чем находил, зато создавал иллюзию деятельности.

Сын Порфирия Володя закончил жизнь самоубийством, а Петр писал только тогда, когда нужны были деньги. Отец не интересовался жизнью детей и корпел над своими отчетами. Не читал даже газет и законов. Да и хозяйства своего не знал, хотя все учитывал на бумаге.

Его любовница Евпраксия была бессловесной и кроткой дочерью дьячка, нанятой в работницы. Работящая и глупая девка была по сердцу барину, который за известные услуги платил только квасом и яблоками. Девушка понравилась и Арине Петровне. Вместе они играли в карты.

Как-то раз Арина Петровна получила от Любы и Анны письмо и прочитала сыну. Они устроились в театре, работали и жили на широкую ногу, но не за свой счет. Их водили по ресторанам офицеры и адвокаты. Но добрые девушки попросили бабушку не утруждать себя и пользоваться в их деревне всем, чем она пожелает пользоваться. Порфирий обвинил девушек в распутстве и убедил мать взять с сестер полную доверенность на имение. За игрой в карты он вспоминал Владимира. Судя по его воспоминаниям, юноша совершил самоубийство, потому что отец не давал ему денег. На все мольбы он отвечал заготовленным афоризмом и пустословием. Через эту броню юноша не мог пробиться два года и свел счеты с жизнью, находясь в отчаянном положении. Порфирий прекратил финансирование сына, потому что тот женился против воли отца.

И тут внезапно приехал Петр — второй сын Порфирия. Петр явно приехал по принуждению и был неразговорчив. Отцу было больно и неприятно видеть холодность сына. Его мучила тревога, что же привела Петра в имение? Что ему нужно? На все проблемы и просьбы сына у него уже был готовый ответ, как и для Владимира:

Сам запутался — сам и распутывайся!

А проблема у Пети была серьезная. Он растратил казенные деньги. И теперь ему представлялось две дороги: попросить их у отца или застрелиться. Отчаяние сдавливало грудь Петра, он осознавал, что ничего не выйдет.

Дело загубил сам Петр. Он залюбовался на любовницу отца и уже хотел шлепнуть ее в темном коридоре, как вдруг его застал отец и сделал замечание.

Поняв настроение отца, Петр попытал счастья у бабушки. Он проиграл в карты 3 тысячи и просил эту сумму под процент. Узнав об отсутствии денег у Арины Петровны, он умолял выделить ему сиротские деньги под процент (наследство Любы и Анны, сэкономленное ею за долгие годы). Но она отказалась. Не дал ему денег и отец. Порфирий посоветовал сыну брать деньги из тех источников, на которые он рассчитывал. Через броню его отговорок невозможно было пробиться. Петр стал шантажировать его тем, что у Порфирия остался единственный сын. А отец ответил:

У Иова, мой друг, бог и все взял, да он не роптал, а только сказал: бог дал, бог и взял.

За столом Петр при всех начал обзывать отца Иудой и убийцей, намекая на участь Владимира. Арина Петровна не выдержала этой сцены и закричала: «Проклинаю!».

Глава 4: Племяннушка

Порфирий сделал вид, что это проклятие к нему не относится, и счел его проявлением дряхлости ума старушки. Он выпроводил сына за дверь, денег не дал и даже укутал его ноги потеплее. Арина Петровна от пережитого шока обмякла и замолчала. Жизнь потекла по-прежнему. Только теперь старушка не покидала своего дома и даже своей комнаты. Она все молчала и угасала. А Порфирий терзался, что не успел уладить дело с завещанием — как он умел. Она перед смертью звала Любу и Анну, хотела позаботиться о них, но умерла раньше, чем они успели приехать по письму дяди. На свои похороны она отложила всю сумму вплоть до копейки, чем приятно удивила сына. Он объявил себя единоличным наследником всего капитала. Сиротам он тут же пожелал выдать опекунские деньги, но уж из «своего» кармана ничего не отдавать не хотел.

Порфирий получил письмо от Петра. Сына осудили за растрату, но теперь Петр опять просил денег на содержание, ведь из полка его выгнали. Порфирий отказал и на этот раз — в назидание блудному сыну, чтобы его не развращать. Впрочем, Петр умер раньше, чем получил ответ, — от болезни в пути. Порфирия окружили сумерки одиночества и пустоты.

В пост приехала Анна (Люба работала на гастролях). Она стала настоящей красавицей с пепельной косой и серыми глазами навыкате. Служба в театре развила ее характер: теперь девушка могла постоять за себя. А дядя был рад ее приезду, ему нравилась ее внешность. Правда, общаться с Анной было тяжело. Она напрямик спросила о наследстве, об участи Пети и даже рассказала, что своими усилиями собрала 600 рублей для брата (вместе с Любой). «Мы богаче вас» — сказала она. Дяде было не по себе, ведь деньги помогли собрать таинственные «кавалеры» племянницы.

Анна поехала на могилу бабушки и долго плакала. Сын схоронил ее при беднейшей церкви и увез из дома почти все иконы, которые принадлежали матери. В доме бабушки Анна села и глубоко задумалась о своей судьбе. Ей хотелось укрыться в этом месте от суеты и мерзости той жизни, которая ее так манила. Анна покормила коров и лошадей хлебов, дала слугам денег и уехала. У нее нет иного выбора. Она приехала в Головлево. И дядя просил ее остаться у него пожить. И постоянно лез целовать — «по-родственному».

Анна лежала и не спала всю ночь. Она думала о своей жизни, не соответствующей ожиданиям юности. Она мечтала стать серьезной и работящей девушкой, хотела учиться, но теперь превратилась в забаву для циничных офицеров и адвокатов. Институтское воспитание девиц в то время было опереточным и не предполагало реальной работы. Она желала больше умных бесед и признания, чем труда.

В сущности, «святое искусство» привело ее в помойную яму, но голова ее сразу так закружилась, что она не могла различить этого.

Анна вдруг поняла, что приличные женщины ее избегают, зато мужчины очень любят ее общество. Все впечатления дня доказывали, что окружающие видят в ней публичную женщину и только. Почувствовав себя барышней, Анна содрогнулась от омерзения из-за своего ремесла. В то же время она понимала, что изменить что-то не в ее власти. У нее нет воли и сил, чтобы свернуть на другой путь.

С утра Порфирий начал навязывать девушке свою волю и мысль о полном подчинении ему, как старшему родственнику. Анна едва вытерпела его разглагольствования, но осталась при своем мнении. Однако Порфирий специально растягивал пребывание Анны в доме и тянул с делами. Девушка смирилась с его настойчивостью, но все равно считала дни до отъезда. В последний день она получила от дяди недвусмысленный намек о сожительстве. Она ужаснулась и отказалась. Потом он все свел к шутке, но по-прежнему не отпускал племянницу, выдумывая все новые поводы для промедления. Когда она хитростью и уступками вырвалась от него, то на прощание крикнула из кибитки, что никогда не вернётся, потому что ей страшно. Губы дяди побелели, но он сделал вид, что не расслышал.

На обратном пути Анна заехала к попу из церкви, возле которой похоронили бабушку. Там она окончательно убедилась, что местные обитатели считают ее публичной девкой. Наскоро попрощавшись, она уехала, только вот не успела засветло и ночевала в бабушкином доме. Там она опять услышала нелепые слухи об актрисах и сорвалась на слугу.

Глава 5: Недозволенные семейные радости

Еще до гибели Петра Арина Петровна увидела, что любовница сына Евпраксия беременна. Старуха тотчас взяла дело в свои руки и принялась готовиться к родам. В порыве откровенности она даже хвасталась, что ради сохранения капитала спровадила незаконнорожденного брата в воспитательный дом так, чтобы отец даже не узнал. А однажды она приняла роды у сестры, которая нагуляла ребенка. Его тоже скрыли.

Автор рассказывает о биографии Улиты — бывшей ключницы Павла. Теперь она вновь служила Порфирию. Говорили, будто в юности была у них с Порфирием связь, да только не вышло у Улиты вперед продвинуться. Порфирий быстро забыл о ее заслугах. Даже за ее помощь в деле с Павлом (она мешала Арине Петровне уладить дело с наследством в свою пользу) Порфирий дал ей только шерстяное платье, не более. Теперь же Улита была довольна, что ее пригласили на такое важное дело, как беременность Евпраксии.

Только вот расчеты Порфирия на тихие роды не оправдались. Мать умерла, Петр умер, на Улиту он не надеялся, а срок подходил к концу, и помочь «замять грех» было некому. Ему было гадко и страшно, что все уличат его в лжи и прелюбодеянии. Ведь он зачал ребенка во время Поста, а значит, совершил еще один грех! Это разрушало его праведный образ.

Евпраксия после смерти Арины Петровны, своей заступницы, чувствовала тревогу: Порфирий явно затевал что-то недоброе против нее, ведь напрямую ребенка не признавал и проявлял только уклончивость. Пользуясь трусостью и даже ненавистью Порфирия к Евпраксии, Улита стала сочинять злые сплетни, чтобы выслужиться перед барином.

В решающий момент Порфирий и вовсе умыл руки: сказал Улите прямо во время родов, что не знает, «чем больна» Евпраксия и почему. Помогать отказался. Но не был против, чтобы вызвали священника — на всякий случай. В итоге Евпраксия родила, но барин от ребенка отрекся, и Улита ничего не смогла поделать с его равнодушием. Сына назвали Владимиром.

В разговоре с батюшкой Порфирий прибеднялся и старался выгородить себя, дабы никто не подумал, что сын его. Он намекнул, что Евпраксия его нагуляла. Через три дня он поручил Улите свести мальчика в воспитательный дом в Москву (чтобы никто не узнал). А перед этим долго объяснял ей преимущества этого предательства и оправдывал себя тем, что в воспитательном доме Владимиру будет лучше. Он отправил его с билетом — чтобы потом можно было разыскать.

Глава 6: Выморочный

Угасание Порфирия началось с одиночества. Люди покидали Головлево, никто не желал слушать его празднословие. Даже Евпраксия начала проявлять отвращение и презрение. После разговора с Анной о сущности Порфирия, в котором девушка указала на тиранию дяди, Евпраксия решила осадить своего мучителя. В ней вспыхнула жажда нормальной жизни — в любви и заботе. Вспомнила она и о сыне, захотела его вернуть. Град упреков и жалоб стал изводить Порфирия.

Она рассказывала о хорошей жизни Пелагеи — любовницы соседнего барина: у нее и платья, и своя служанка, и вышивка бисером. Порфирий призвал было Бога в защиту, но Евпраксия отметила, что не молебны с ним читает при закрытых дверях. И барину возразить было нечего. Теперь на все его реплики Евпраксия отвечала желчно и даже остроумно. Он боялся потерять ее и шел на уступки. Он чувствовал себя очень плохо. Близкая перспектива одиночества была его ахиллесовой пятой. Порфирий понял, что все эти годы ничего не делал, а весь его уют и обиход выстраивала именно Евпраксия. Лично он не знает, как правильно распорядиться слугами и хозяйством, где купить постельное белье и чай. А Евпраксия была настойчивой бабой: все давила и давила на больное. Постепенно она стала преследовать барина даже в его кабинете и взяла полную власть над ним. Особенно ему досаждали разговоры о сыне. Это был главный упрек Евпраксии.

Весной Евпраксия и вовсе перестала показываться ему на глаза. Она и дома почти не бывала. Порфирий очень не хотел лично управлять имением, отдавать приказания, надсматривать и контролировать. Он боялся остаться один на один с хозяйством. Но он не мог не видеть, как Евпраксия крутит роман то с Архипом-кучером, то с Игнатом-конторщиком. Порфирий заточил себя в кабинете и стал покорен ко всему. В уме он создавал целые сцены и воображал разговоры, чтобы утешиться. Он выдумывал новые кляузы и притеснения, разорял и обманывал. А также мстил всем за вымышленные обиды.

Ничем не ограничиваемое воображение создает мнимую действительность, которая (…) претворяется в конкретную, почти осязаемую. Это — не вера, не убеждение, а именно умственное распутство.

Поняв, что барин сошел с ума, Евпраксия перестала гулять и начала думать, как его вернуть в прежнее состояние. А Порфирий все воображал мать и упрекал ее за то, что она купила Степану дом, что она упустила Горюшкино из семейного состояния, когда не помешала родственнице родить четырех детей неизвестно от кого. А крестьянам воображаемым он доказывал, что при крепостном праве было лучше. Им же он давал рожь в долг под процент и заносил все это в конторскую книгу.

Глава 7: Расчет

Весной к Порфирию, совсем одуревшему без общества, приехала барышня. Анну было не узнать: худая, в впалой грудью, изможденная, сутулая. Румянец указывал на чахотку. Анна рассказала Евпраксии, что Люба наложила на себя руки. Дядя встретил ее отчужденно, говорил через силу, как будто не хотел. Но Анна растрогала его слезами. «Доигралась» — подвел итог дядя и утешил, как мог, племянницу.

Автор рассказывает о судьбе Анны. После предыдущего приезда в Головлево Анна поехала в Москву, чтобы устроиться в казенный театр. Но там натолкнулась на очень странный прием: все подруги по институту, узнав о ее профессии, ответили пренебрежением, а директриса приняла строгий вид и ничем не помогла. На сцене ей не везло. Она была не особенно даровитой артисткой и играла всегда одну роль. Поэтому ей пришлось ни с чем возвращаться в провинцию.

Любя пригласила сестру к себе. Ее стал содержать земской чиновник, отставной штабс-ротмистр. Люба решила бросить сцену. Анна поругалась с ней из-за этого, ведь Люба оправдала стереотип о безнравственности актрис. Она собирала в квартире салон из мужчин и восседала полуголой в их компании. Но Люба не была дурочкой и продавала себя дорого, получая бриллианты, французские платья и деньги.

Но и к самой Анне в этом городе с самого начала пристал купец с недвусмысленными предложениями. Кукишев оказался упорным. Он хотел завести такой же салон, как у Любы, но с Анной в главной роли. Анна же сопротивлялась очень долго, героически. Она даже жаловалась на домогательства местному начальству, но ей никто не помог. Кукишев действовал более эффективно. Он убедил многих людей воздержанно принимать Анну на сцену, а потом и вовсе стал интриговать, чтобы у нее отняли первые роли. Люба помогала ему в этом. Жалование Анны сократилось, ей не хватало даже на гостиницу. Из-за строптивости Анны ее не брали в иные труппы. Всем нужна была «сговорчивая» артистка. Наконец, даже Люба начала напрямую уговаривать сестру покориться Кукишеву. Анне пришлось уступить. Ведь не может же жизнь состоять из непрерывной борьбы за свое «сокровище». Тут же ей вернули оклад, публика встречала ее восторженно. И Анна уже не так стыдилась своего нового положения.

Анна разбогатела на содержании Кукишева, но жила в сплошном чаду и дурмане. Она все еще мечтала о возращении в Погорелку и мирной жизни на эти средства. Люба же в это не верила. Постепенно ее содержатель стал все чаще навязывать Анне водку и совместные прогулки с Любой и ее содержателем. Но все это кончилось, когда Кукишева поймали на расхищении земского бюджета. Люлькин тоже растратил и убил себя. Кукишева посадили. Богатства сестер арестовали и изъяли, они не успели ничего спрятать. Люба сберегла всего тысячу рублей. В суде сестер унижали прилюдно расспросами. Анна с горя начала пить. Они с Любой похудели и опустились, потеряв всякую веру в свои силы.

В новом городе сестры вышли на сцену, но прежних успехов не было. Их тут же разобрали по рукам, но новые содержатели уже не особенно церемонились и тратились умеренно, при этом относясь к девушкам грубо и свысока. Любу покровитель бил, а Анну — спаивали. Постепенно девушки скатились до оказания известных услуг и стали «неудобны» для театра. Лишь однажды луч света осветил жизнь Анны: трагик Милославский 10-й, в которого она была Анна, прислал письмо с предложением руки и сердца. Но он пил, Анна знала об этом, поэтому не согласилась: «Для чего?». Люба первая поняла, что дальше так жить нельзя. Впереди не было перспектив. Сестры понимали, что даже возращение в деревню их не спасет. Им и самим уже не достает общества господ-офицеров и веселого гвалта трактира. Впереди их ожидала только позорная нищета. Люба отравилась, а Анна струсила и уехала к дяде.

В Головлево Анна вспоминала жизнь и не могла найти ничего положительного: унижение, чад, боль. Но корень всего этого ужаса был здесь — в Головлево. Именно тут девочки впервые услышали, что они дармоедки, что им здесь не место. Именно здесь они видели и слышали, как умирали их родственники — ненавидимые и презираемые другими. И хуже этого не были даже трактиры с офицерами.

Все смерти, все отравы, все язвы — все идет отсюда.

По вечерам Анна напивалась и играла на гитаре вместе с Евпраксией. А потом находила приют в тяжелом сне.

Автор подводит итог истории Головлевых. По его словам, есть семьи, которым везет, и там ниоткуда, случайно рождаются талантливые люди, которые тянут семью наверх не мытьем, так катаньем. А есть семьи, где все наоборот: вырождение, праздность, алкоголизм, как у Головлевых. Только Арина Петровна была исключением из общего ряда, но и она не смогла спасти детей.

Порфирий тоже сдался злому року. Он начал пить вместе с Анной. В конце каждой попойки они ссорились. Анна винила Порфирия в своей неудачной судьбе, а он проклинал ее, не хотел слушать. Анна говорила: «Вместо хлеба — камень, вместо поучения — колотушка!». И получала наслаждение от горькой правды. А Порфирий понял, что всю жизнь сеял вокруг себя одни увечья. Горькое и запоздалое раскаяние отравило его существование. У него не было нужды исправиться. Он понял, что зря копил и наживал богатство, ведь оно теперь никому не нужно, никого нет.

Шли святые дни поста. Анна и Прокофий воздерживались и соблюдали приличие религиозного толка, потому что оба с детства чтили веру, хоть и не понимали ничего, кроме ее обрядности. Правда, теперь Порфирий понимал гораздо больше и глубже благодаря разоблачениям Анны. Теперь он хотел «пасть на могилу матери и застыть в воплях смертельной агонии». Он попросил у Анны прощения, она зарыдала и обняла его. Впервые Порфирий очистил душу искренним сочувствием. Ночью он пешком отправился на могилу матери и замерз насмерть. Анна лежала в горячке в своей комнате. Послали за родственницей из соседнего села, которая все это время следила за происходящим в Головлево…