Сочинение: Темы творчества Н.В.Гоголя
(512 слов) Николай Васильевич Гоголь – один из великого множества гениальных писателей – жертв школьной программы. В понимании школьников формируется чуть ли не карикатурный образ странного дядьки с женской прической, который запросто в одночасье сжег свои многолетние труды. Эдакий панк. Но за изуродованным образом великого писателя кроется поистине уникальная личность, значительно опередившая и гуманно, и интеллектуально, свою эпоху.
Гоголь не стал писателем, который продолжал традиции почтенных предшественников. Безусловно, Гоголь считал себя учеником Гофмана. И он был бы рад писать так, как это делал Гофман: беллетристически, нарочно наивно и, при этом, строго. Но, к счастью для нас, не научился, не смог себе позволить. Правило Хэппиэнда не нашло распространения на творчество Гоголя: его герои мучаются, страдают, придаются рефлексии, создают вокруг себя некое кольцо катарсиса.
Начнем с безобидных «малороссийских» мотивов, на которых основано раннее творчество Гоголя. И сразу же укажем на то, что куда более приятный, разительно отличающийся от петербуржского, хронотоп уютной Украины формирует у читателя впечатление того, что в его руках исключительно развлекательное чтиво, и скрывает мистические, иногда жуткие отсылки, к которым особое пристрастие имел Гоголь уже тогда.
Совершенно недетским произведением в «детском», как его многие называют, сборнике является, конечно же «Вий», имеющий множество текстуальных совпадений с «Исходом Евреев из Египта». Да и «Сорочинская Ярмарка», в которой явно показана идея пришествия антихриста, грудным молоком не пахнет. Чего уж говорить о «Страшной мести», «Ночи перед Рождеством» и «Пропавшей грамоте», в которой обычные герои лицом к лицу сталкиваются с нечистью. Более всего настораживает та бытность, с которой герои Гоголя обращаются с потусторонним миром, создается впечатление того, что мистика стала заурядной частью Гоголевской реальности. Однако данная тенденция объясняется подходом Николая Васильевича к творчеству. «Мои произведения о том, как Черта выставить дураком» — говорил он сам, окончательно этим утвердив за собой статус главного мистика русской литературы.
Холодная и голодная зима 1828-29 года навсегда осталась в памяти Гоголя, как первое его мытарство. Не этого ожидал юный и пылкий Гоголь от места, где были взращены его кумиры. В Гоголевском мире Петербург – место, где одинаково зверски холодно круглый год. А в каком же месте, известном всем нам, так же холодно на постоянной основе? Ответ прост: в Аду — на самом Его дне, на девятом кругу, где находится ледяное озеро Коцит. Подобная метафора как никакая другая, прекрасно соотносится с Гоголевским представлением о Петербурге – месте где единовременно и начинается, и заканчивается Россия. Этот город променял чистую русскую простоту на грязный, неопрятно напудренный европейский лоск. Это – город–предатель. Предатель русского человека, на чьих костях возвышаются его шпили и колоннады дворцов, которые совершенно заслуженно, точь-в-точь как описывал Данте, навечно погружены в хладный мрак.
Отдельного обсуждения заслуживает обыкновение сводить обсуждение острых общественно-политических и личностных проблем до абсурда. Тому пример унтерофицерша из «Ревизора», которая высекла сама себя, Чичиков, непонятно зачем покупающий мертвых крестьян. Подобного рода гротески нельзя назвать защитной реакцией, ни в коем случае — так выражается горькая любовь Гоголя к России, его искреннее непонимание тенденции страдания, выработавшейся в государстве, казалось бы, вольных людей.
Как итог можно сказать, что совокупность всех Гоголевских тем формирует уникальную вселенную, сложную, многообразную, однако, лишившуюся Бога вселенную. Потому задачу творчества Гоголя можно определить как внушение догмы, согласно которой, там, где исчезает Бог, появляется Дьявол, который лестницу, ведущую на небеса, не подаст.
Автор: Иван Лейтман
