Краткое содержание произведения «Севастопольские рассказы» (Л.Н. Толстой)

Лев Толстой – один из величайших русских писателей, чьё творчество оставило неизгладимый след в литературе. Родившись в аристократической семье, он всегда стремился к истинным ценностям и боролся с социальным неравенством. Его произведения являются зеркалом российской действительности во многих аспектах. Мы любим и уважаем Льва Николаевича Толстого за «Анну Каренину» и «Войну и мир», но сегодня Многомудрый Литрекон предлагает ознакомиться с кратким пересказом произведения «Севастопольские рассказы» по главам. В сокращении книга не подарит тех эмоций, которые испытал Литрекон при ее прочтении в оригинале, но так Вы хотя бы узнаете сюжет и запомните основные события. Этот цикл, состоящий из трёх работ, обязательно оставит след в душе каждого. Понять его лучше позволит анализ по плану. Приятного просвещения!

Севастополь в декабре месяце

Утро. Всё вокруг в ожидании первых солнечных лучей. Снега нет, но холода и туманы присутствуют – идут они с бухты. Мороз хватает за лицо и трещит под ногами. Слышен морской гул, нарушающий тишину утра.

Дальше идёт описание города, в котором параллельно существуют обычная городская жизнь и военные лагеря: одни люди веселятся, торгуют сбитнями и булками, другие же, солдаты, стоят возле окровавленных носилок. Тут же красивые дома и забаррикадированные улицы. Прекрасная Севастопольская природа и раскиданные ядра, бомбы, картечи и пушки.

Может показаться, что население напугано и суетится, но всё совершенно не так. Народ спокоен и равнодушен, впрочем, как тульские или саранские жители, например.

Конечно, если Вы в Севастополе впервые, то разочаруетесь, ведь все слышали о геройстве защитников города, но где они? Всюду ведь умиротворение! Но… Вам прямая дорога на бастионы – все защитники там, или в дома, около которых стоят солдаты с окровавленными носилками. Именно в этих местах все ужасные и возвышающие душу зрелища.

Описание большого зала Собраний. Там множество тяжело раненых больных, с одним из которых можно поговорить – не нужно этого стыдиться, так как страдальцы любят сочувствующих людей. Так, один матрос, раненый в ногу, рассказывает о себе. Затем его рассказ дополняет женщина в сером полосатом платье и с чёрным платком. После поворачиваетесь к другому больному. Он ещё слышит, но уже в плохом состоянии. Идёт описание остальных. В соседней комнате проводят операции и делают перевязки – этим занимаются врачи с бледными и угрюмыми физиономиями, а также с окровавленными по локоть руками. Здесь же солдаты, ожидающие своей участи. Ужасное и потрясающее душу зрелище. Это настоящая война – в крови, в страданиях, в смерти…

Выходя оттуда, можно понять, как хорошо быть здоровым и вдыхать в себя чистый воздух, а там уже и задумаешься: 

«Что значит смерть и страдания такого ничтожного червяка, как я, в сравнении с столькими смертями и столькими страданиями?»

После вновь прогулка по городу среди городской жизни. Но даже там попадаются офицеры, рассказывающие, как, например, плохо у них – у них на четвёртом бастионе, самом опасном месте в городе.

Затем, пройдя баррикаду, оказываешься будто в другом месте – всюду пусто, всё разбито и разломано, валяются ядра, … редкие люди в форме… свист бомб… Можно встретить офицера, и он, если его расспросить, расскажет про батарею, про бомбу, положившую пятого числа одиннадцать человек… и большое количество других печальных событий.

Увидев вживую защитников Севастополя, послушав их слова, Вы поймёте, что взять город и поколебать силу русского народа – дело невозможное.

Севастополь в мае

Часть первая

Прошло уже полгода с начала войны. Множество людей успели оскорбиться, удовлетвориться и надуться, надеть звёздочек, а также погибнуть. Казалось бы, если б армии были равны, почему нельзя от каждой стороны выслать по одному солдату – пусть сражаются вдвоём, один защищает город, второй осаждает… Но одно из двух: либо война – сумасшествие, либо же люди, делающие это сумасшествие, – неразумные создания. Дипломаты просто не в состоянии решить этот конфликт.

Часть вторая

По осаждённому Севастополю прогуливался пехотный офицер, штабс-капитан Михайлов, который хоть и явно был рассудительным, честным и склонным к порядочности, но не отличался высокими умственными способностями. Одет он был в незатасканную фуражку, лиловую шинель, из-под которой виднелись золотые часы, панталоны и опойковые сапоги с каблуками, стоптанными в разные стороны. Этот офицер думал о полученном письме – от бывшего товарища и его жены Наташи. Прочитав бумагу, он сразу ушёл в воспоминания о былых временах, так как нынешние очень отличались. Да и общество вокруг было «выше». Затем стал представлять, какие звания сможет получить в ближайшее время.

Часть третья

Он подошёл к павильону с музыкантами, где были и солдаты. Рядом ходили разные офицеры и молодые женщины всяких сортов. Среди них Михайлову обрадовались разве что Обжогов и Сусликов – другие капитаны из полка. Однако быть рядом с ними совестно – вокруг-то ходят офицеры в белых перчатках, проще говоря, представители высшего военного общества. Михайлов очень хотел к ним, аристократам, подойти, но не решался, так как вдруг они не сделают поклон или сделают, но продолжат говорить между собой.

В военном обществе своя аристократическая иерархия. И тщеславие – вокруг одно тщеславие. Для Обжогова Михайлов является аристократом, для Михайлова аристократом является, например, адъютант Калугин, для него граф Нордов и так далее.

В итоге Михайлов решился подойти к кругу аристократов: Калугину, князю Галицину, подполковнику Нефердову и ротмистру Праскухину. Кто-то из них пожал руку, кто-то поклонился. Началась беседа. Затем они пошли к одной славной девочке в красном платочке. Михайлову пришлось притвориться большим развратником, чего раньше он не делал. Вообще прогулка ему понравилась. Приятно было находиться среди общества аристократов.

Часть четвёртая

Михайлов вернулся в свою бедную квартиру, там встретил старого слугу Никиту. Штабс-капитан уже отошёл от прогулки, в его голове появились совсем другие мысли – нужно будет уйти на целую ночь с ротой в ложементы. Пойдёт вот уже в тринадцатый раз. Делал он это не просто так, а ради званий – хотел получить майора. 

Михайлов чувствовал, что это будет в последний раз, что явно умрёт, поэтому принялся писать прощальное письмо отцу. Через десять минут дописал, начал собираться, затем накричал на слугу из-за сюртука. Потом всё-таки ему стало стыдно из-за своего поведения, сказал, что на столе письмо – его не трогать, попрощался с Никитой и ушёл.

Часть пятая

Упомянутые выше аристократы и юнкер барон Пест отправились пить чай к Калугину. Там они обсуждали, как же женился Васька Мендель – просто умора, да и просто о петербургских сослуживцах и знакомых. Здесь, во время чаепития, они были настоящими, а не как на бульваре, полными высокомерности и надутости. 

После же они попрощались с Калугиным и пошли на вылазку.

Часть шестая

За бомбами наблюдают слуга Никита, старая матроска, которая тоже прощалась с Михайловым, и её дочь десяти лет. Слуга горевал по своему штабс-капитану, так как любил его. Матроска и дочь вели разговоры про бомбы. Поручик Непшитшетский, придя с юнкером Жвадческим, отправил старуху к генералу.

Часть седьмая

Князь Гальцин встречает всё больше и больше солдат с носилками – идут они с бастиона. Подошёл поручик Непшитшетский и тоже сказал, что «за ним траншея осталась». Гальцин разочарован, но продолжил разговаривать и с остальными солдатами, после ещё более расстроился и ушёл в перевязочный пункт, откуда вскоре выбежал с ужасом.

Часть восьмая

В тёмном зале, куда заходил Гальцин, постоянно появлялись раненые солдаты. На момент его прихода врач записывал уже человека под номером пятьсот тридцать два. Ещё сорок солдат-носильщиков смотрели на эту ужасающую картину и изредка тяжело вздыхали, ожидая ноши перевязанных.

Часть девятая

Калугин был на пути к бастиону. Он не обращал внимания на раненых, так как знал, что это дурно действует на дух человека. Однако потом в его голове появилась мысль о смерти, но ушла она так же быстро, как пришла, он же не штабс-капитан Михайлов. После Калугин отправился с четырьмя солдатами по траншее в гору, потом повернул налево и остался один. Там его застали бомбы очень близко, из-за чего появился страх, весьма ему не свойственный. После добежал до блиндажа, встретил там генерала N., который угостил его вином и папиросой. В блиндаже, кроме генерала, сидели Праскухин и ещё пять офицеров. Там они вели разговоры. После генерал отправил Праскухина к ложементу.

Часть десятая

Там находился и Михайлов. Он всё ещё чувствовал, что его должно убить, потому и обрадовался, когда уходил из «бомбардированья» (так как получил приказ о передислокации). Только Михайлов попрощался с майором, как враги стали палить всё чаще.

Праскухин, пока они шли, думал, как бы выглядеть солиднее перед Михайловым. Михайлов думал то же самое. Немного погодя они встретили Калугина. Он расспросил у штабс-капитана о происходящем на ложементах. После они пришли к генералу. Тот собирался на вышку. Вернулся генерал уже с юнкером бароном Пестом, но без Праскухина. Калугин и Пест вышли из бандажа.

Часть одиннадцатая

Пест стал рассказывать Калугину, что же происходило на вылазке, немного приукрашивая события.

Часть двенадцатая

Затем Пест, провожая Калугина, сказал, что Праскухин был убит. Они попрощались. Калугин, будучи один, был доволен – жив и цел ведь, к тому же будут отличные представления, за что получит золотую саблю. После доложил всё генералу и отправился в свою комнату, где был Гальцин. Ему рассказал всё, что было.

Часть тринадцатая

Когда Михайлов увидел бомбу, то зажмурился и стал молиться, считать, что всё – убит. Но нет. Он был легко ранен камнем в голову. Первым делом Михайлов расстроился, так как был готов отправиться «туда», затем обрадовался, а после испугался и захотел поскорее уйти с бастиона. После же передумал уходить в перевязочный пункт, так как посчитал, что должен быть с ротой. Также проверил, что случилось с Праскухиным, убедился, что тот мёртв, догнал батальон. Решил, что завтра отправится на перевязочный пункт.

Часть четырнадцатая

В часовне Мёртвых и на росистой долине, отделяющей бастион от траншеи, находилось большое количество тел. Там же находились раненые, с уст которых сыпались проклятья и доносились молитвы.

Часть пятнадцатая

На том же бульваре играла музыка и ходили представители высших слоев военного общества. Это известные нам Калугин, князь Гальцин. С ними был какой-то полковник. Они вновь хвалились свои достижениями. Им навстречу шёл Михайлов, боясь, что аристократы его заметят – он считал, что те посчитают рану липовой. Но они всё-таки начали беседу. После Михайлов остался один и сел возле памятника. К остальным подошёл барон Пест. Начался полилог на тему перемирия сторон. Пест вновь приукрасил происходящие события.

Часть шестнадцатая

Да, на нашем бастионе и на французской траншее были выставлены белые флаги, между которыми были разбросаны трупы солдат. Обо всём этом разговаривали люди с обеих сторон на французском языке. Но белые флаги были убраны, вновь слышны взрывы.

Севастополь в августе 1855 года

Часть первая

По одной из Севастопольских дорог едет тележка с недюжинным офицером – Козельцовым Михаилом, низким, весьма широким и плотным мужчиной. Поговорив с солдатом Должников, поехал дальше.

Часть вторая

Встал Козельцов в «пробку» (там перевозили бомбы и ядра) на въезде в Дуванку (это последняя станция на пути к Севастополю). Затем произошёл разговор одного солдата с двумя пехотными про положение в городе.

Часть третья

Дуванка. Народу там полным-полно. Но первыми были смотритель и два офицера. Они вели разговор про лошадей, которые были нужны, а смотритель их дал какому-то лакею, вот и повозок нет, сена для коней тоже нет.

Козельцов остановился в комнате. Была она грязной, места там было мало из-за офицеров и их вещей. Знакомых не было. Козельцов понял, что придётся ему немного подождать, раз не на чем ехать дальше: три месяца ехал, ещё подождут.

Часть четвёртая

Офицерам было обидно, так как, казалось бы, до Севастополя близко, а лошадей и повозок нет. В полилоге выяснилось, что эти офицеры, их шестеро, из Дворянского полка, в город едут по собственному желанию.

Часть пятая

Разговор продолжался. О себе рассказал один офицер: жил две недели в Перекопе; отказался от хорошего места, … выглядел сейчас он настоящим трусом, хотя ещё шесть месяцев назад таким не являлся.

Часть шестая

Все отправились обедать – есть борщ. Тут же нашёлся младший брат Михаила Козельцова – Володя. Стали они разговаривать, так как ему ж пророчили карьеру в гвардии, а он тут внезапно оказался. Володя и сказал, что вообще совестно жить в Петербурге, когда тут народ погибает за отечество.

Часть седьмая

Михаил после обеда стал звать брата с собой в Севастополь прямо сейчас. Тот согласился, но потом признался, что свободных денег не имеет, так ещё и должен одному офицеру. Старший отдал долг за младшего – все восемь рублей.

Часть восьмая

Братья отправились в Севастополь. Володя воображал свои будущие подвиги на войне, думал о брате и почему тот его оскорбил своими словами, когда давал деньги.

Часть девятая

Братья поднялись в гору и оказались в обозе полка Козельцова-старшего. Их встретил обозный офицер и предложил выпить. Михаил стал расспрашивать про палатки, Володя стал думать об этом офицере – должно быть, он хороший. Затем стали говорить, каково жить на Северной и почему этот офицер согласился бы пойти пешком в Петербург.

Часть десятая

Вновь дорога. Володе было тяжело это переносить. Они подъехали к Михайловской батарее. Пройдя первый понтон, стали ждать повозку. Михаил заговорил с одним офицером про происходящее. После отправились дальше. Володя слышал звуки бомб и боялся, так как думал, что его тоже убьет. Обстановку накаляли повозки с ранеными.

Часть одиннадцатая

Они зашли в госпиталь. Козельцов-старший хотел проведать Марцова, которому оторвало ногу. После же они разошлись, так как поняли, что вместе опаснее.

Часть двенадцатая

Володя пошёл с Николаевым. Вокруг доносились звуки от бомб. Везде носилки с ранеными. На площади они расстались. Козельцов-младший почувствовал одиночество. Затем стал осуждать себя за трусость.

Часть тринадцатая

Володя добрался до жилища батарейного командира. Там, поговорив с командиром, отправился с полковничьим денщиком смотреть койко-место.

Часть четырнадцатая

Он лёг. Тут же вспомнил про свой страх темноты. Затем стал бояться, что может прилететь бомба. Потом испугался, что французы всё-таки завоюют Севастополь и придут сюда. Начал молиться.

Часть пятнадцатая

Михаил Козельцов, пока добирался до пятого бастиона, встретил знакомого солдата. Далее они пошли вместе.

Часть шестнадцатая

Первым делом Михаил отправился к своей роте – хотел поздороваться и посмотреть её местонахождение. Находилась она недалеко от шестого бастиона, по оборонительной стенке. Солдат там было много. Бомбы, выстрелы и траншеи напоминали герою те две недели, которые он тут провёл три месяца тому назад. Воспоминания, конечно, не из приятных, однако Козельцов с удовольствием узнавал знакомое окружение.

Солдаты, находящиеся в роте, любили Михаила Семёныча. Да и сам он спросил их, целы ли они.

Далее он пошёл к своим офицерам.

Часть семнадцатая

Их там было очень много. Каждый занимался своим делом: спал, болтал, сидел на полу, пил портер и раскидывал картишки. Козельцова сразу узнали, завязался полилог. Герой тоже сел играть в карты. Выпив три рюмки водки, проиграл последние три рубля. После начался спор между офицерами.

Часть восемнадцатая

Козельцов-второй во время бомбардирования знакомился с новыми лицами. Среди них были капитан и старший офицер в батарее, подпоручик Дяденко, поручик Черновицкий, а также Вланг, юнкер, с которым они познакомились днём ранее. Всем им нравились скромные манеры Володи, лёгкая трусость и приятная наружность. Позже, во время обеда, к этой компании присоединился Краут – штабс-капитан, и стал всех развлекать своими разговорами.

Часть девятнадцатая

Дошёл он и до Володи. Стал спрашивать, кто он и как устроился тут, про лошадь… В разговор влез Дяденко и стал сам разговаривать с Краутом, и даже предложил ему пари. В итоге штабс-капитан опять обратился к Володе, дал ему советы. Затем вновь Дяденко стал спорить, но их позвали на трапезу.

Часть двадцатая

Во время обеда с Володей разговаривал сам батарейный командир. За столом с грязной скатертью он уже не выглядел таким же суровым, как днём ранее. Говорили они про дорогу из Петербурга и про сам город.

Позже шёл полилог про Инкерманское сражение, про недостаточность калибра лёгких орудий, про облегчённые пушки. В разговоре участвовал и Володя. Он показал свои знания в области артиллерии.

К концу трапезы принесли три письма для батарейного командира – требовали прислать офицера. Аполлон Сергеич возмутился, так как им самим людей не хватает, а тут ещё отправлять кого-то нужно. Один из присутствующих предложил Володю, он согласился, но в итоге тянули жребий. В итоге он вытянул бумажку с надписью: «Идти». Вместе с ним отправили Вланга.

Часть двадцать первая

Они стали собирать вещи. В этот момент Козельцов-младший понял, что трусость немного отступила, что весьма его обрадовало. 

В семь утра они отправились вместе с солдатами. Легкое волнение всё равно присутствовало. Так они добрались до Малахова кургана. Володя, заметив, что Вланг и солдаты тоже волнуются, особенно при звуках пролетающих бомб, успокоился – его это ободрило. Ночью же «это чувство бесстрашия и самодовольства было поколеблено» при виде убитого солдата, которого другие собирались перекинуть через бруствер. Грусти и разочарований в тот вечер было полно.

Часть двадцать вторая

Позже, будучи на койке, Володя следил за солдатами и фейерверками. Те вели разговоры. После в одном из углов завязалась игра. Козельцов-второй продолжал вести беседы, так как хотел стать популярнее в этом обществе. Солдатам Володя тоже понравился своей простотой. Позже все легли спать. Герой захотел выйти наружу. С ним был Мельников. Они наблюдали за летящими бомбами, Вланг же волновался за Козельцова и просил вернуться.

Часть двадцать третья

Двадцать седьмого августа, утром, Козельцов-младший вышел из блиндажа, однако, услышав бомбу и испугавшись, вернулся. Мало кто вообще выходил подышать воздухом. Некоторые солдаты вели беседы, один даже из пули сделал подобие Георгиевского креста. Кто-то сказал, что Мельникова чуть не убило, но он ответил, что и не убьёт. Затем они шутили, однако к вечеру часть из них была ранена…

Они получили приказ, Володя и его команда пошли на батарею. Вланг боялся больше остальных, хотя те тоже боялись, но мужественно скрывали. Володя был в восторге – храбрость и командование подбодрили его. Через несколько часов начался штурм Малахова кургана – бастионов под номерами два, три и пять.

Часть двадцать четвёртая

Утро. Солнце находилось высоко и светило над бухтой. Два моряка обсуждали, что второй бастион не отвечал, после же заметили – шли густые колонны со стороны французов. Все понимали, что произошло что-то ужасное. Французы захватили Малахов курган.

Часть двадцать пятая

Во время игры в карты Михаил всё-таки сначала отыгрался, но затем опять проиграл. Он спал. Его разбудил роковой крик – тревога и штурм! Он, побоявшись, что его посчитают трусом, побежал к солдатам. Происходила перестрелка. Послушав солдат, он взял саблю и побежал. С ним помчались ещё человек пятьдесят. В Козельцова попадали пули, но он их не замечал – было не до этого. Михаил понимал, что, вероятнее всего, его убьют, и это придавало ему ещё больше храбрости. Одна из пуль попала в грудь, его отнесли к доктору. Боли не было. Доктор ушёл к другому раненому, а к Козельцову отправил священника. Михаил спросил, умрёт ли он. Священник дал ему крест и подбодрил – сказал, что победа везде за нами… Он не хотел расстраивать его перед смертью, так как знал, что над Малаховым курганом поднято французское знамя.

Козельцов поцеловал крест, подумал о брате, пожелал ему счастья. Слезы потекли по его щекам…

Часть двадцать шестая

Услышав, что французы наступают, Володя окаменел, но затем вместе с Влангом побежал на батарею. Козельцов-младший командовал солдатами. Французы стали обходить армию. Володя, видя французов рядом, не верил своим глазам. Мельников был убит, Вланг был рядом. Больше не было никого. Вланг звал Владимира Семёныча бежать, но было поздно.

Часть двадцать седьмая

Батарея Вланга находилась на второй оборонительной линии. Живых солдат осталось меньше половины – восемь человек из двадцати. Ночью Вланг уже отправился на Северную. Было тихо, хоть и вокруг шли пожары, вспыхивали молнии…

Вланг, вспомнив о Володе, заплакал. Его обсуждали Васин и ещё один солдат.

Там, где ещё недавно была жизнь, ничего не было, разве что разруха. Люди чувствовали себя беззащитными. Но было и другое чувство – тяжёлое, сосущее и более глубокое. Покидая Севастополь, солдаты снимали шапки и крестились, а также вздыхали, чувствуя в сердце горечь… и грозились врагам.

Автор: Анастасия Александрова