Краткое содержание романа «Прокляты и убиты»: 3 часть (В.П. Астафьев)

Роман Виктора Астафьева «Прокляты и убиты» вызвал противоречивые оценки критиков. Многие высоко оценили книгу за её честное и реалистичное изображение ужасов войны, подчёркивая, что Астафьев показал войну без приукрашивания, как бесконечное страдание и насилие. Это сделало роман одной из самых правдивых антивоенных книг и принесло автору номинацию на премию «Русский Букер» в 1993 году, что свидетельствует о его признании в литературных кругах. Однако некоторые критики и читатели выразили недовольство излишним пессимизмом и отсутствием положительных героев в романе. По их мнению, Астафьев слишком мрачно изобразил участников войны, представив их либо трусами, либо жестокими садистами, что не отражает всей сложности и многообразия человеческих характеров и событий во время войны. Это привело к тому, что некоторые восприняли книгу как однобокое и слишком негативное описание военных реалий​. Многомудрый Литрекон уже разместил краткий пересказ первой и второй части романа. Третья часть заключительная. Приятного просвещения!

Подготовка к переправе

Лешка подошел к реке и зачерпнул прохладной воды из нее, он обратил внимание, что в этом месте Обь не такая широкая, как в его родном селе.  Берег напротив, где сидел немец, был пуст, как будто вся жизнь ушла с того края реки. Стоило Шестакову только призадуматься, как тут же налетела солдатня и начала водой плескаться, Лешка предупредил, что враг не дремлет.

Вспомнил солдат и свое пребывание у Оки, когда так же, как и сейчас, всего в нескольких десятках метров фашисты притаились. Ночью была возможность набрать живой воды из реки, да и то обстреливали как собак. Армией теперь командовали Лахотин, Бескапустин, Щусь и Яшкин. 

Здесь, на берегу Оби, в пустых деревушках и обосновались солдаты. Многие из них получили невысокие звания, после аттестации в Саратове. Первый бой принял со своими бойцами Лахонин, успешно отразив атаку уже измученных немцев. Теперь вояки лечились и отдыхали, отойдя от линии огня, но ненадолго. Их вновь бросили в самое пекло, стоять на смерть, несмотря на то, что орудия у них почти кончились. В беспамятстве среди поля подсолнухов Лешку нашел Коля Рындин, оставшийся работать на кухне и начавший заметно седеть. Васконяна, как и старообрядца, тоже берегли как могли, пряча в дивизии в качестве переводчика. Бескапустин тоже Ашота ценил за его образованность, когда тот был при нем писарем. В казарме для грамотея начинался ад, начальник политотдела Мусенок считал себя умнее всех на свете, поэтому терпеть Васконяна не мог и вскоре выслал его из штаба. Щусь пристроил бойца к себе писарем, так спокойнее было.

Подцепил Шестаков конъюнктивит, да так, что утратил зрение, Рындин и Васконян его нашли и кое-как смогли напоить его. Страшный был бой, Лахотину и остальным уцелевшим за него даже ордена вручили. 

Два месяца отдыха и восстановления прошло с того дня. Встретились на кухне Щусь, Шестаков и Рындин, обрадовались, что живы остались, хотя уже капитан Алексей Донатович тоже казалось постарел за эти дни. Получил он ранение, был в госпитале, в Осипово не забыл съездить к Валерии, появился у нее после его приезда сын. К Азатьяну в полк тоже отправился, теперь воспитывает он новобранцев еще моложе, узнал Алексей и о том, что умер Шпатор, отмучился в вагоне поезда. Долго его никто не замечал, пока уборщицы его не обнаружили. Последней волей покойного было похоронить его рядом с Попцовым или Снегиревыми, но никто этого не сделал. Забылись могилы умерших солдат.

Зарубин тщательно следил за порядком в армии, чтобы все было тютелька в тютельку. Он был связан родственными узами с Лахотиным, совсем другим по натуре генералом. Лохутин — второй муж у жены Зарубина, но несмотря на некое соперничество, однако же сдружились бойцы. Даже после совместного распития горячительного заснули вместе под душевные разговоры.

Утром Зарубин увидел сослуживца уже на берегу с солдатами, выглядящими, как на параде, вторя генералу. К ним приближались немецкий самолет, но тут же он был подбит красноармейцами. Осматривал Щусь противоположный берег, выискивал еще врагов, изучал оставленные фашистами следы.  

Весь оставшийся день солдаты игрались у реки и мылись в ней. А немец не дремлет, пустили они пулеметную очередь по берегу, но Щусь тоже не растерялся, дал команды солдатам.

Шестаков буквально был пойман за руку, когда воровал сухари, вот всегда ему так в жизни не везет. Где захочет жульничать — всегда будет с позором схвачен. В этот раз поймал его Мусенков, отвел на суд к Зарубину и Понайотову, которые провели с воришкой воспитательную беседу, в конце которой Лешке пообещали строгую кару. Но прежде наказали доесть сухари с супом, а потом телефониста подменить и на кухне смены отработать. Понравился Шестаков Зарубину, увидел старый генерал проворного и смышленого парня в этом подобии человека. Советовались они даже с парнем по поводу переправы на вражеский берег, умные вещи сказал боец, не раз бывавший на реке.
Бродя по ночному лесу, Лешка наткнулся на дикого вепря, которого спугнул, дальше боец обнаружил лодку, которую немцы еще не подорвали. Отвезли ее на окраину хутора и прикрыли ветками, дежурил и охранял судно Шестаков, никого близко не подпускал. Остальные солдаты готовились к атаке, копали траншеи и окопы. Самолеты взмыли в небо и упали, подбитые зенитчиками. А бойцы все прибывали, такой грохот стоял.

Переправа через Обь должна была начаться со дня на день, солдаты спать не могли, Васконян даже сам написал письмо в родной дом, понимая, что это его последняя весточка родителям. Ашота выгнали из телефонистов за дерзость, он того и добивался, среди своих родных сослуживцев чувствовал он себя как дома. Пополнение в ряды армейцев приходило скудное: раненые из госпиталей, молодые, еще не матерые мальчишки, тыловики. И все же поучали их старшие, объясняли военную науку.

Высшие чины разрабатывали план переправы с учетом ничтожного количества лодок и упущенного момента неожиданности. Решено было первым послать отряд разведки Яшкина и Шершнева, смертников, которые отвлекут немцев от ударов основного войска. А пока солдаты проводили свои последние часы за весельем и поднятием боевого духа.

Булдаков, попавший под крыло Финифатьева, быстро сдружился с командиром, даже помог ему со сбытом ненастоящего мыла. Ушлый и хитрый русский мужик. В толпе штрафной роты Булдаков увидел Боярчика, спящего на полу вагона. Его и попросили жулики сделать печатку на брусок мыла, чтобы выглядело как заводское.

Ночью встретились на берегу реки Зарубин и Щусь, задумчиво смотрели на вражеский край Оби, обсуждали план боя, немец первый начнет атаку. Так и случилось, как только на горизонте посветлело, в небо взмыли вражеские самолеты и тут же столкнулись с русской авиацией. В бой вступила и разведка, началась переправа, которая унесет много жизней молодых ребят.

Переправа

В стоящем на берегу полку Лешка встретил своего отчима, он все так же беззаботно шутливо наставлял молодежь. Наступление началось, дымом покрылись два берега, и только вспышки огня освещали их. Пусть и план атаки был досконально проговорен, солдаты бросились, забыв, кто с кем в паре должен быть. Те, кто был на берегу, молили Бога, чтобы не оказаться со смертниками в воде, они кричали, и их возгласы смешивались в единый ужас и ярость. Постепенно русские бойцы направлялись в сторону врага, где уже сражалась и погибла разведка. Но даже в такой суматохе Щусь сохранял трезвость ума, поэтому придерживался плана и старался от него не отклоняться, не самовольничать.  Лешка в это время по наказу Зарубина охранял лодку, но недолго, бросился на помощь к сослуживцам, вместе с проводом, чтобы связь была.

Самым страшным оружием в этой битве оказались пулеметы, обстрелявшие бойцов, еще находившихся в воде. Добравшись до берега, Шестаков увидел Зарубина, тот помог разобраться с катушкой и связаться с начальником штаба. Сообщили, что почти все русские вояки погибли, остались только майор и с ним три человека. Сказал раненый Зарубин открыть огонь с берега, только по своим не стрелять, а тем временем мясорубка продолжалась.

День первый

Земля, где проходил жестокий бой, была не похожа на то, что может создать природа, ведь ничто не может быть настолько безжалостным, как человек. Всюду пылали огни, зияли рытвины от бомб и снарядов оставили глубокие рытвины и ямы, дым застилал это некогда мирное тихое место. Шум от взрывов, человеческих криков не переставал звенеть в ушах тех, кто еще дышал. 

Бой затих, немцы почти были разбиты, только пару пулеметов, стреляющих в никуда, свидетельствовали о еще трепыхающихся врагах. Кучки уцелевших пытались связаться со штабом, подать признаки жизни, что еще не сломлен русский солдат. Образовался медицинский пункт, в котором сердобольные сестры милосердия Неля и Фая латали раненных. В реке было настолько много трупов, что переправляющие на другой берег санитарки тяжело гребли веслами. Выживший Боярчик помогал своему брату по несчастью, оказавшемуся в штрафной роте. Это был старик Сабельников, потомственный медик, у которого на операции погиб командующий армией, за это, собственно, и сослали. Разговорились вояки, но вскоре им было приказано развернуть медпункт на берегу, Сабельников — санинструктор, Боярчик ему в подмогу. Пролетел крохотный самолет, из которого посыпались немецкие агитационные листовки. Даже потерпев такое поражение, они все еще хотят перебежчиков к себе склонить. 

В небе опять завязался бой, немецкие бомбардировщики схлестнулись с советскими истребителями. Батальон Щуся исследовал овраги и выяснял, где находятся еще сосредоточения сил противника. Яшкин, постаревший за эти несколько часов, с остатками своей роты доложил, что задание было выполнено, продержались они в бою до переправы основного войска. Щусь продумал, как лучше атаковать врага, поэтому приказал разведчикам возвращаться в штаб и объяснить начальству его план. Из трех тысячи бойцов, на финальную схватку смогли насобирать около пятисот. Ужаснула эта цифра Яшкина, но он верил, что силой десантников и партизан еще можно победить. Разведка сообщила, что немцы обосновались у ручья, но они измотаны и спят, Зарубин же вместе с остатками солдат у устья реки. Надо было срочно настроить связь со штабом, во чтобы то ни стало. 

В то время майор Зарубин высматривал немцев, он хоть и был ранен, но держался в строю. Булдаков сел за пулемет, и обстреливал немцев в ответ. Мансуров, пробравшийся в овраг , доложил генералу, что Бескапустин удерживает немцев, не дает им ходы на бегство, а значит, к утру фашистов сотрут в порошок. 

День второй

Солдаты тащили баркас под обстрелом минометов, чуть они решили, что пронесло, тут же накрыло их минами, и они попадали на землю. Кого убило, кто был ранен, оставили их в грязи и побежали под яр, в укрытие. И все же взрывы доставали и дотуда.

Санитаркам, перевозившим раненых в медпункт, было приказано первым делом доставить Зарубина, но тот отказался, живчик еще. Булдаков прибился с девчонкам, уламывал их на покурить, и Неля поделилась с ним махоркой. Шулер был доволен добычей, но останавливаться не собирался, поэтому походив по местам сражений, не боясь пулеметной очереди, нашел чем поживиться. Вместе с Финифатьевым сготовили они похлебки. Пока старый медик перевязывал Зарубина, майор приказал хоронить раненых, пока есть на это время.

Разведчик доложил, что у немцев в устье реки не один, а целых три пулемета, в этом змеином гнезде хорошо все оборудовано. Зарубин начал чертить на карте план дальнейших действий. Неля предупредила, что в следующий раз, когда приплывет, силой затащит майора в санчасть. Налетели самолеты, но так же быстро стихли. А мародерство все процветало, с убитых были сняты и сапоги, и плащи, и даже кальсоны вместе с сумками. Погибшие валялись кто в чем, и даже представить было сложно, что здесь творилось пару часов назад. Двое телефонистов, Родион и Ерофей, отправились налаживать связь через реку, но толпа людей опрокинуло их хрупкий плот. Катушка пошла ко дну, но напарники все еще цеплялись за бревно. Тут по ним прошлась пулеметная очередь, и связисты как по команде нырнули в воду, все еще держась на дерево. Кое-как выбрались на сушу, укрылись от немцев в кустах у берега, но сослуживцы поймали их, подумав что они хотят дезертировать. Вновь пронеслась стая пуль.

День третий

Раненный в ногу Феликс сидел под навесом яра, изредка гудели пулеметные очереди. Он думал о собственной смерти, нисколько не сомневаясь, что она непременно настигнет его здесь. Боярчик так же вспоминал, как его только взяли новобранцем в армию, какое глупое сочетание: художник и война. И все же солдат пережил несколько боев, успел научиться и оружие в руке держать, и стрелять в людей, таких же напуганных, как и он. Феликс понимал ту скуку, которая охватывает на посту стрелков, уже бывавших по огнем. Одно дело, когда с автоматом в руках лезешь в мясорубку, где на мимолетную мысль нет времени, другое, когда часами сидишь и куришь, думая обо всем.

Перегруженной головой Боярчик воссоздал в памяти фото Сони с сынишкой, открывшим рот, наверное, чтобы сказать «папа». Но тосковал вояка больше по семье Блажных, воспитавших его, чем по жене с ребенком.

Немцы знатно побили орудия красноармейцев, поэтому снова планировался ход наступления. Чинили пулеметы прямо на ходу. Феля вспомнил, как угодил в штрафную роту, он проспал, когда колесо у одного из орудий украли. За это отправили солдата писать докладную начальнику отдела, возомнившему себя самым пупом земли. Боярчик нахамил ему, указал, что если бы таких вояк бросали в бой, то немец бы давно уже властвовал над русской землей. Сначала бунтарю угрожали расстрелом, но солдат знал, что его отправят грудью прикрывать от пуль других, то есть в штрафную. 

Смелость у Феликса появилась после первых боев, мальчишка, похожий больше на кролика, научился кусаться как волк. 

День четвертый

Назначенному на пост дежурного Яшкину, Щусь дал указания связаться с береговыми и сказать, чтобы прислали провизию, а сам прилег ненадолго. Яшкин был уверен в том, что немцы будут ночью бродить по оврагам, узнавать, как и где русское войско расположилось. Коля Рындин, луч света в этом царстве тьмы, доставал из реки яблоки, подбитые пулеметами, чтобы накормить солдатню.

Но тут раздался рокот, оглушающий всех — это немцы  утащили двух задремавших постовых. Староверу-богатырю было наказано как следует выспаться, а потом заступать на пост. Такую здоровую детину просто так не возьмут фрицы. Финифатьев, оторванный от Булдакова, тоже заступил на пост к Коле. Поначалу разговаривали, но Рындин быстро замерз. Так и не нашли ему обувь по размеру. Присел солдат за сосной, наслаждаясь мимолетным покоем, даже ветка не шелохнется. Стоило только на секунду прикрыть глаза, как на тяжеловеса тут же напали немцы. Будто разъяренный зверь, Коля бросился на них. Ухватив обоих, кинулся вниз к траншеям, кубарем скатились и фрицы, и Рындин. Нож воткнулся в русского солдата, от чего тот еще яростней начал бить кулаками. Булдаков поспешил на помощь, но немцем хватило ума не дожидаться его. Им в след жулик зарядил автоматную очередь, началась стрельба. Несмотря на серьезные ранения, Рындин вернулся из медпункта, игнорируя ноющую боль во всем теле. Наградили орденом его за стойкость, и Булдакова заодно. Разрешили солдатам отметить это дело спиртным, никто не смел мешать этому крохотному веселью. 

Ночью, вместо еды и лекарств, на плацдарм отправлено было оружие. К утру в небе работала русская авиация, снова началась бомбежка, а в бой ринулись штрафники. Двое пленных фрицев Макс и Ганс, сбежавшие из русского плена, стреляли из пулемета по штрафникам. Совсем непохожие друг на друга, один истинный ариец, сдержанный во всем, другой —  беспризорник-бродяга. Но оба происходили из немецкого рода и когда-то были достойны отдыхать в пансионате, где сплошь и рядом фашистская верхушка. А теперь они по колено в грязи и крови, голодные, остервенелые. Следуя по русским ходам сообщения, они наткнулись на Боярчика, но вместо того, чтобы пристрелить его, взяли в плен. Феликс же совсем не сопротивлялся, даже сам просил лишить его жизни. 

Первым погиб старый медик Сабельников, когда бомбили яр, он не успел укрыться. Немцы начали атаковать партизанские отряды, в небе периодически появлялись самолеты, и изредка шумели пулеметные очереди. Практически всех десантников фашисты перебили, теперь они попытаются разбить пехоту. Рындин подорвался на мине и потерял ногу, когда ходил к реке за водой. Узнав об этом, Щусь быстро связался с Шестаковым, и попросил его перевезти Колю на другой берег. Лешка вместе с Васконяном погрузили старовера в лодку, добравшись до медпункта, раненного отдали на попечение Фае. Коля пытался вести себя бодро, даже прыгал на одной ноге, но санинструктора это только разозлило. Рындин вырвался, бросился вновь к реке, зачерпывая грязь вместе с холодной водой. Это действие вызвало шок у сослуживцев, они бросились за ним, и тут же все оказались клубком в траве.  И все же затащили его в машину к медикам, как очень важную персону.

День пятый

Лешка заснул в хлебах, даже когда на него наехала самоходка, он не встал. Проснулся Шестаков только тогда, когда ему принесли еды, и вновь заступил на пост телефониста. Ему позвонил начальник штаба большого хозяйства с благодарностью за то, что Лешка переправил так нужную на войне связь через реку. А теперь его просят перенаправить этот провод. Шестаков согласился выполнить опасное задание, хоть и не заметил, что волосы у него уже поседели, отправился в путь.

На том берегу реки связиста уже ждали, погрузили катушки на лодку и поплыли под обстрел миномета. Чтобы спастись от немцев, Лешка спрыгнул за борт и притворился мертвым, два других связиста же утонули по-настоящему. Шестаков не знал, сколько он пробыл в воде, его вытащили на сушу два бойцы из роты Зарубина, шел бой. Булдаков помог согреться Лешке, укутал его, и связист заснул. 

Разбудил его Зеленцов, закурив табак, к ним присоединилась сладкая парочка Булдакова и Финифатьева. Рядом с ними лежал Зарубин, он предположил, что дальше всех продвинулись бойцы из отрядов Щуся и Сыроватко.

Лешка отдохнул немного, переправился через ручей и пошел по полям, где раньше была деревня. Там он увидел кучу проводов, видать связь с ротами. Шестаков заметил двух убитых русских солдат, один был ему незнаком, в лице другого связист узнал Ашота Васконяна. В это время Финифатьев заметил немцев, и Булдаков тут же их расстрелял. Роте Сыроватко приходилось не сладко, им срочно нужно было помочь, иначе фрицы просто забросают их бомбами, поэтому Зарубин стал продумывать, как спасти солдат. В бой пошли все те, кто еще дышал, напоролись на нескольких немцев и тут же прервали их дыхание.  Мансуров и подполковник Славутич пали, Финифатьев был ранен. Пленного фрица привели к Зарубину на допрос, он приказал фашисту звонить своим и сказать, что русских не видел на этом берегу. Немец также рассказал о расстановке боевых сил. 

Связавшись с Щусем, майор понял, что до утра те не продержатся, поэтому вечером начался мощный налет на фашистов. 

День шестой

В бой пустились все, кто еще мог. Они сделали последний рывок, чтобы выгнать чужеземцев со своей Родины. Били точно по сосредоточениям немецких сил, зря не тратили боеприпасы. Деревня, в которой укрылся командующий фашистской армией, уже полыхала. 

Раненный Финифатьев остался на попечении у своего друга, проходимца Булдакова, показавшего на войне, в самом пекле, находчивость и смелость русского вояки. Зарубин лежал рядом с ними в землянке, рана у него хоть и была перебинтована, но он так и не отправился в санитарную часть подлечиться. К ним в укрытие пожаловали высшие чины, сам Бескапустин. Было решено переправлять остатки провизии и лекарств, иначе вся это мясорубка была напрасной. А Зарубина срочно нести в медпункт. 

Несколько солдат принялись хоронить своих, сваливали тела в братскую могилу. Другие же вояки решили немного отдохнуть. Кто спал крепким сном, кто дежурил у телефона как Лешка, кто слушал, как переговариваются сослуживцы.

Вспоминал и Зеленцов, который взял себе фамилию Шорохов, свое детство и сколько имен уже сменил. Звали его Никитой Жердяковым, происходил он из обычного крестьянского рода. И все было хорошо, пока в дом не явились красные комиссары, он тогда еще юнцом был. Отец согласился принять гостей, загуляли они. Один комиссар совершил над девчонкой преступление в доме Жердяковых, да так и погнали из деревни всю семью. Уехали они, все, кроме Никиты, его же родители бросили впопыхах. Пришлось самому на жизнь зарабатывать, два года работал честно, и надоело ему. Поэтому верный путь ему был в тюрьму, лагерь или другое исправительное учреждение. Злое дело — не хитрое, там Никита и бунтовщиком стал, и шулером, и вором. И фамилии менял как перчатки, чтобы дурная слава раньше времени жертв его не настигла. 

Немцы все-таки обнаружили русскую связь, случайным образом подключенную к их телефонам. Поэтому всем телефонистам было указание — пока сообщений не посылать. Сидевшую на берегу Нелю, смелую и дерзкую санитарку, увидел Яшкин, который помнил ее со времен окружения под Вязьмой. Девушка совсем околела, поэтому зарылась в шинель солдата. Она ждала свою сестру Фаю, которая была полной ее противоположностью. Немного задремав, Неля вспоминала всю свою жизнь. Семья у нее была рабочей, хоть и были все дочери, но и они без дела не сидели, особенно когда отец умер. Младшенькую Галю, чистого ангелочка и надежду матери на то, что хоть один ее ребенок выбьется в люди, опекали всем женским скопом. Основная же тяжелая работа была на Неле, занявшей пост поломойки в больнице, где работали родители. Потом и до больных допустили.  

Солдаты укрылись в засаде, следили за двумя немецкими связистами, которых за считанные минуты взяли в плен, а вскоре расстреляли. Мусенок на линии сказал, что в газетах уже написали о сильном слове вождя, которое помогло одержать победу в их сражении. Этим он знатно разозлил Зарубина, потому как еще не ясно: чья взяла, а солдаты гибнут только для того, чтобы сделать эту преждевременную новость правдой. После того, как связь с начальником политического отдела была прервана, Зарубина отправили в санчасть, где немного его подлатали, но рана начала загнивать.  

День седьмой

Весь день в небе шли бои, и только к вечеру стало поспокойней. Мусенок все не унимался, твердил о настоящем патриотизме, любви к вождю. Ни слова не сказал о реальной помощи фронту, зато горланил о том, на что грязным раненным солдатам было наплевать.  

У фрицев сменился начальник, Штельмах, который сразу показал, что пришел совсем не место просиживать. Но и русские не пальцем деланные, сражались с отвагой смертников. 

Остальные дни

Раненому Финифатьеву приснилась семья, и после пробуждения он не мог перестать думать о жене и детях, об утонувшем сыне вспомнил. Лешка все сидел на дежурстве у телефона и не знал, чем себя занять. Булдаков вышел из землянки и опять задумался, как же набить живот охота, стал он вспоминать, как хорошо было в детстве. Когда отец от отсидки до отсидки просто забивал кладовку всякими яствами. 

Да вместо еды нашел жулик вместе с Зеленцовым-Шороховым шнапс, да и распили его.
Вдруг снесло мыс, часть берега обрушилась в бурлящую реку, прихватив с собой нескольких солдат, так и пропал без вести старик Финифатьев. 

В полдень началась еще одна атака, осталось всего полторы тысячи бойцов, но даже с такими силами был шанс дать немцам прикурить. Булдакова убило, когда он пытался прокрасться к пулемету, ему нужно было всего мгновение, чтобы уклониться. Но перед переправой он сдал свою обувь на хранение, а сам надел чужую, которая была меньше размером, и носил солдат ее как тапочки. Именно из-за этого, он не успел вовремя вывернуться, и две пули прошли сквозь грудь Булдакова, казалось, лишив его жизни. Другой русский солдат, чья фамилия неизвестна, все же добрался до немецкого пулемета и остановил обойму. Немец Лемке, пустивший в шулера пару пуль, подошел к телу, закрыл веки Булдакова, тот еще что-то кряхтел напоследок. Фашист, хоть и убивавший, осмотрел поле боя, и понял, что за все это придется расплачиваться ему и его народу. Немцы должны вынести наказание за преступление против Бога, а Всевышний должен остановить их, пока они и его не достали пушками и автоматами.

Булдаков постепенно начал приходить в себя, да уж, здорово он разыграл спектакль со своей смертью, и все же он не мог пошевелиться. Лежал, укрытый плащ-палаткой, вскоре пополз в сторону берега, где как он думал, ждал верный товарищ Финифатьев. Но его не было, и Алексей так и остался лежать возле воды.

Петя Мусенок пропал, по предположениям ушел к немцам, но Шестаков знал, что подстрелили начальника политотдела, и он, наверное, покинул горячую точку. Надеялся отлежаться пару месяцев в госпитале, только бы его вновь не бросали в это адское место. Взрывом мины Лешку откинуло в овраг, в тот момент он впервые серьезно задумался, что вот-вот отмучается, но нет. Осколками ему задело голову , но не сильно, и все же Нелька наложила бинты так, что было сокрыто все лицо. Санитарка все-таки переправилась на губительный правый берег, там и Талгата, казахского хана, спасла, и Булдакова нашла. 

Наступление русских солдат не сбавляло обороты. С учетом прошлых ошибок, красноармейцы дали немцам последний бой, не жалея ни фашистов, ни себя. И победа была за русскими, предавшими себя в жертву, ради будущего своей страны. Мусенок погиб, хоронили его пышно, начальник политического отдела как никак, но никто не сожалел о смерти такого человека, лишь вдова его плакала. Началась уборка трупов, рассеянных по берегам. Они заполнили все овраги, окопы, равнины и ямы, на холме же возвели гору из цветов и венков. В память о погибших сослуживцах, чьи обезображенные тела лежали в братских могилах. Зарубин и Яшкин получили звание Героев, и отправлены домой ввиду инвалидности. Фая, узнав о ранении сестры, не выдержала, слабой духом была, и свела счеты с жизнью. Бескапустину присвоили звание генерала.

И все же Бог смиловался над немцами, ведь когда война их измотала настолько, что они уже не были похожи на некогда сильную величественную нацию, их перетоптали гусеницы русских танков, подарив вечный покой.

Автор: Фаина Пастернак